АЙ-ПЕТРИ
Сюрреализм донецкого быта таков, что если снять документальную ленту с должным вниманием к деталям, она покажется какой-то кустурицей.
Вечер, иду в единственный работающий в округе магазин, он же своего рода паб, в традиционном значении слова: местный клуб и распивочная. Рядом сквер, на газонах уже появляются первоцветы, режутся светло-зелёные побеги ирисов и тёмно-зелёные - нарциссов и тюльпанов. Вечер тёплый, народ сидит на лавочках или прогуливается, дышит воздухом. Кажется, едва ли не весь полувымерший посёлок собрался здесь. Воркуют вошедшие в брачный сезон горлицы, чирикают мелкие птахи. Одновременно начинается вечерний обстрел, первая ласточка - снаряд 155 мм, катится через безмятежное, покрытое лёгкими облаками небо, подвывая и посвистывая, затем грохочет где-то в стороне посёлка Азотный. Я единственная поднимаю голову и слежу его звук; у местных знание - свистит, значит мимо - вшито уже на уровне инстинктов. Люди продолжают прогулку, сидят на лавочках, никто не торопится по домам.
У дверей магазина стоит несколько пролетарского вида мужиков, одетых по домашнему, в треники и спортивные куртки, но с тактическими сумками через плечо. У одного на поясе кобура. Военные в увале. Рядом курит продавщица, миловидная женщина средних лет - кажется, даже в фартуке.
Внутри за столиком двое дедов играют в нарды. Посёлок в значительной степени заселён татарами, нарды здесь как в старой Москве - домино. Рядом стоит крупный лохматый пёс с повисшей лапой, ждёт подачки. В магазине два отдела - продуктовый и "барный", во втором можно взять лимонад, выпивку или нехитрую закуску. Пёс ждёт своего часа с терпеливым достоинством.
Я подхожу к продуктовому, беру минералку. Потом, после некоторых раздумий, прошу во втором отделе бутылку белого крымского вина. Я уже брала такое, и памятливая продавщица спрашивает меня: "Хорошее?" - "Да", - говорю я. - "Виноградом пахнет".
Продавщица с тоской смотрит куда-то мне за спину. Я оборачиваюсь и вижу на задней стене магазина живописное панно: приморская терраса, окружённая цветущим крымским миндалём, в море белеет несколько треугольников яхт с поднятыми гротами и стакселями; ни на одном суденышке не вздут спинакер, из чего понятно, что изображена не гонка, а прогулка под парусом в хорошую погоду: панно, таким образом, излучает спокойную гармонию. Вдалеке маячит силуэт горы, очертаниями напоминающий Ай-Петри.
Продавщица ставит на прилавок бутылку вина. "Ай-Петри", - написано на этикетке.
Я отдаю плату, но женщина ещё ждёт чего-то. Вероятно - попрошу я открыть вино, чтобы выпить здесь, в "пабе", или унесу его домой. Мне кажется, она хотела бы, чтобы я попросила открыть вино, и его виноградный запах разбудил картину на стене, как золотой ключик открыл дверцу в стене и нарисованный очаг. Но я не собираюсь пить вино сейчас, поэтому убираю его в сумку.
По дороге домой встречаю соседей, немолодую пару, которые идут со своей "дачи" и огорода - в квартиру, которая у них ещё ближе к фронту. "Как у тебя дела?" - спрашивают они. "Нормально, как у вас?" - "Всё в порядке, только окно вылетело". Они говорят о недавнем, нескольких дней тому, обстреле.
Меж тем над посёлком проносится ещё несколько снарядов, которые ложатся уже ближе. "Надо идти домой", - спокойно говорит муж. - "Да, и ты иди", - подхватывает жена. - "А у меня дома картошка проросла. Нужно вам, вы будете сажать?" - спохватываюсь я. - "Будем, конечно", - говорит жена. - "Ты поставь пакет у наших ворот утром, никто не возьмёт", - говорит муж. - "А сейчас иди домой".
Над нами несётся ещё один снаряд. Горлицы замолчали. Мы прощаемся и идём по домам.
Где-то в Крыму, на склонах горы Ай-Петри, сейчас цветёт миндаль.